С того самого злополучного дня Казни, унесшего жизнь Княгини Оливии, следы принцессы Селины затерялись, и никто из заинтересованных в ее возвращении лиц не видел ее. Или все же видел?
Наивную хрупкую девушку, впервые оказавшуюся в растревоженном городе в одиночестве, оказалось очень просто обвести вокруг пальца. Княжна легко поверила человеку, представившемуся слугой лорда Аллиана ре Алви, призванному отвезти ее в безопасное место, подальше от террористов, дворцовых интриг и поднявшейся в столице суматохи, и ни слабые доводы разума, ни магия сопровождавшей ее шпионки Ордена Охотников уже не оказали должного влияния.
Как и следовало ожидать, странный неулыбчивый человек отвез Селину вовсе не в резиденцию ре Алви, а в замок Эш - полуразрушенную жутковатую крепость, давно покинутую прежними хозяевами. Теперь в руинах расположились те самые Проклятые, что убили мать принцессы, Оливию.
А для чего им юная княжна, остается только гадать.

Люди, проживающие на окраинах северо-западных болот Антероса, привыкли не удивляться ничему. Однако сложно не насторожиться подозрительной активности близ давно заброшенного и обросшего слухами и домыслами замка Эш.
Теперь старые руины выбраны временным убежищем для Улмарра, лидера Красного Клинка, и его сторонников. Проклятые ищут информацию о древнем артефакте, - "Слезе Тэнэбрэ", - который, если верить легендам, дает своему владельцу неограниченную власть над миром. Ради этого можно не скупиться на деньги и заключать соглашения с меценатом-графом или мастером-алхимиком. Этим можно оправдывать любые средства - даже похищение обоих наследников Антероса, каким-то образом связанных со "Слезой".
Тучи над многострадальным Княжеством сгущаются.

Все было нелепо, как в безумном предутреннем сне.
Когда двое воинов с пеной изо рта вдруг клюнули лицом в столешницу, Дарвиар не особо расстроился, но все же разозлился: мало ему спесивого ярла, так еще и эти дуралеи подыгрывают Ваххе!  Нашли время!
Конунг не ожидал, что Тарег так воспримет его слова – даже не прислушался, не попробовал найти компромисс, мало того, капли уважения не проявил. Теперь можно смело вычеркивать Ни-Атту из списков сторонников и помощников в столь сложном деле, как вытаскивание страны из ямы невежества, суеверий и нищеты. Что ж, ярл свой путь выбрал сам, только теперь и мало-мальской помощи от столицы он никогда не дождется: Дарвиар пальцем не пошевелит, если более сообразительные соседи, заслышав, что Тарег попал в немилость, начнут оттяпывать себе его земли на границах Ни-Атты – такое поведение все еще было в ходу в Отринте, хоть и вызывало немалое раздражало конунгов, правящих еще до эр Тианов.   
- Господин, наши люди мертвы, - тронул задумавшегося Дарвиара за плечо Йорген – советник, алхимик, друг. Последних у конунга можно было на пальцах одной руки пересчитать.
Не доверять советнику сейчас не имело смысла, пусть и хотелось. Очень хотелось. Ситуация становилась похожей на злобный, неуместный фарс.
- Это заговор! - тут же донеслось из зала.
- Твари! Всех нас по-тихому перебить решили!
- Сволочи, мать их!
- Это все их девка подстроила!
Нестройный, поначалу тихий ропот, перешел в резкие обвинительные выкрики. Забряцало выхватываемое оружие, громыхнули отодвигаемые скамьи. Люди Отринта привыкли решать все споры кулаками и клинками. Над Заркой нависла нешуточная угроза приближающейся битвы.
- Стойте! – крикнул было Дарвиар, обращаясь к обеим сторонам, но его голос потонул в криках и мужицкой ругани. – Прекратить!
Конунг не расслышал, что сказала мать, внимание поглотили несколько особенно ретивых воинов,  ринувшихся к испуганной Халлет, то ли за объяснениями, то ли обуреваемые местью – лекарка внезапно оказалась первой подозреваемый во всех напастях.
Путь к ней тут же перекрыла стража Тарега. Звякнула сталь, скрестившихся клинков, послужив началом бойни.
- Уроды! – прошипел Дарвиар, выхватывая меч и ринувшись к Халлет, чтобы отрезвить своих вояк. – Убери наших женщин из зала, - крикнул он на ходу Йоргену. – Головой отвечаешь!
Он глазами отыскал мать и Гволкхмэя рядом с ней. Значит, хоть она точно под прикрытием – уже хорошо, от души немного отлегло.
Вынырнувший откуда-то из толпы Ингвар ловко пронзил клинком ближайшего к конунгу хускарла Тарега.
- Он хотел вас убить, господин, - ар Виллем слегка склонил голову в знак почтения, хоть сейчас было совсем не до любезностей.
Дарвиар не видел нападавшего, и от мысли, что его могли действительно так просто заколоть стало не по себе. Обида и злоба смешались, затмевая разум. Конунг оттолкнул Ингвара и врубился в толпу, мечом прокладывая себе путь к Халлет, оттесненной в угол зала и притихшей за спинами своей стражи.
Лекарка – единственный способ все остановить! Другого выхода успокоить разъяренную толпу Дарвиар не видел.
Совсем рядом просвистели болты. Кто стрелял, в толчее было уже не разобрать. Один из хускарлов конунга тут же отступил в сторону, со стрелой в плече, в тоже время отвлекшийся на выстрелы стражник Тарега пропустил под ребра удар клинка конунга – чуть позже его откинули с дороги кулаком охранники Дарвиара.
До Халлет оставалась несколько метров. На ногах возле ее держались всего пара стражников Зарки, а люди конунга наседали со всех сторон, обуреваемые местью. Плохо. Дарвиар прекрасно понимал, что убийство сестры ярла принесет в земли Отринта только еще больше крови. Вот они дикие нравы степняков, испокон веков живущих по праву силы, а не голосу разума! И это то, что недавно так активно защищал Тарег?
Возле виска просвистело лезвие чужого клинка, срезав прядь выбившихся волос. Дарвиар на мгновение отпрянул назад, уходя от удара, и тут же атаковал. Сталь скрестилась уже в который раз.
Мужик был здоровее конунга раза в три, но менее поворотлив и ловок. Он привык брать напором и массой, Дарвиар – проворностью и расчетом. Отбив новый выпад в свою сторону, эр Тиан прошел под рукой охранника и ударил рукоятью ножа мужчине в висок. Тело стражника обмякло, заваливаясь в бок. Дарвиар стремительно ухватил за руку взвизгнувшую Халлет и дернул ее к себе. Широкое лезвие ножа прижалось к горлу девушки.
- Остановиться всем! Живо! – приказал конунг. Голос срывался, дыхания не хватало. Но Дарвиар был уверен, его слышат и видят. Обыватели Зарки не рискнут делать больно своей госпоже, люди конунга обязаны остановиться, ведь та самая «ведьма-отравительница» и так в их руках.

(с) Дарвиар эр Тиан, конунг Отринта

Каора уже хотела разразиться настоящим нравоучением, даром что сын был уже не ребёнком, а полноправным правителем целого государства. Хотела попенять на то, что ждущие его люди - не повод дерзить родной матери. Хотела намекнуть на то, что шуту, даже проклятому дураку, дозволено лишь то, что одобряет его хозяин. И раз конунг не пресекает подобные насмешки, то значит, и сам не прочь посмеяться над теми, кто всю жизнь бок о бок сражался с его отцом. Следовательно, ярлы могут сделать вывод о том, что их при новом дворе ни в грош не ставят. А уж к чему может привести такое умозаключение с учётом всему миру известной отринтской вспыльчивости, должно быть понятно и ребёнку.
Однако же, все эти слова так и остались невысказанными, потому что Дарвиар спросил у матери нечто такое, что заставило её с удивлением воззриться на сына. Да, когда дети были маленькими, Каора с удовольствием рассказывала им про далёкую и прекрасную Текиану. Истории про сказочную страну, состоящую из множества маленьких островов, нравились всем троим, только вот грусти в голосе матери ни наследник, ни его сёстры расслышать не могли. Видимо, виной тому был удачный брак, потому как кто, кроме любящего мужа и здоровых детей, способен излечить женщину от тоски по предыдущему дому и оставленным родным?
- Конечно, испугалась, - с улыбкой, свидетельствующей о живости воспоминаний, ответила Каора. Что ж, возможно, если она сейчас расскажет сыну о том, как просто оказалось полюбить Отринт, то станет легче и уговорить его не менять всё слишком скоро. - Гарисса - крупный порт, который ни капли не похож на Наорис. Мне было всего пятнадцать, а твой отец - на целых десять лет старше. Впервые увидев его на пристани, я чуть не разрыдалась от страха. Только вот тебе ли не знать, каким был твой отец? Половина приезжих баб, как ты выразился, голосит не столько от того, что местные нравы отличны от тех, к которым они привыкли, сколько от того, что их в принципе отрывают от дома и семьи. Мой старший брат женился на девушке из соседнего города, однако же и она проходила почти целый месяц после свадьбы с глазами на мокром месте, пока не привыкла.
Замолчав на какое-то время, Каора пристально всмотрелась в сына, будто желая убедиться, внимательно ли он её слушает. В мальчике, по её мнению, причудливо сплелись черты как отца, так и матери, делая молодого конунга, по мнению предвзятого материнского сердца, чрезвычайно красивым. Наверное, Дарвиар, так же как и его покойный батюшка, вполне мог бы составить счастье любой, если б не его невероятное упрямство, воспоминание о котором исторгло из вдовствующей правительницы очередной тихий вздох.
- Мой муж и правда мог распорядиться мной, как породистой кобылой, однако же вместо этого проявил заботу и любовь. А его народ принял меня, как равную. Иначе я вряд ли бы смогла полюбить этот край, а ты и девочки вряд ли бы росли в такой счастливой семье... Пойми меня правильно, милый, я не защищаю образ жизни ярла Эрвира, а лишь пекусь о твоём благополучии. Воздушный флот, академия магии - всё это прекрасно, но не стоит забывать при этом о достоинстве собственных подданных. Поверь мне, им гораздо легче будет отдавать тебе свои деньги, если при этом ты не будешь их высмеивать.

(с) Каора эр Тиан, государыня Отринта

- Еще одна... - выдохнула Ивейн, останавливаясь и устало щурясь. Ветка дерева, за которую девушка ухватилась, осыпалась пеплом под ее рукой.
Пепел густо покрывал и землю впереди. Дома - опустевшие, с провалившимися крышами, - скалились в никуда пустыми проемами дверей, почерневшие остовы опор едва удерживали наполовину обрушенные стены. Тронь - рассыплется в прах, так же, как и дерево, у которого стояла эр Гринн.
Обугленные трупы перестали пугать уже во второй деревне, встретившейся им на пути. А эта была третьей. Но картина всюду представала одинаковой: разрушение, смерть, догорающий огонь на останках домов, черный дым, поднимавшийся к серому небу. Люди. Много людей, но почти никого - живого. Запах паленого мяса, кажется, уже успел въесться в кожу, одежду и волосы - вместе с грязью, потом и холодными осенними дождями.
Это напугало бы ее до беспамятства - прежде. Но сейчас пугаться было уже поздно.
- Идем, - окликнула она Селину, остановившуюся чуть поодаль. - Поищем хотя бы колодец, если его не завалило. И если из него еще можно пить. Или еще хоть что-нибудь...
Да, мысль о том, чтобы побираться в разрушенной деревне, среди трупов и остатков чужого жилья, тоже больше не пугала некогда утонченную леди. Сейчас две осторожно пробиравшиеся меж дымящихся руин девушки немногим больше отличались от последних бродяжек: истрепавшаяся, мешком висевшая одежда, разбитые башмаки, горящие голодным блеском глаза - это не говоря уже о том, что горячую воду в последний раз они видели больше месяца назад, еще до начала путешествия с Абигором.
Теперь то путешествие могло бы показаться верхом комфорта. Ивейн прежде почти не задумывалась о том, скольких усилий стоит найти хоть какую-то еду, если ее не подстрелят и не поднесут тебе для готовки, или же устроиться на ночь так, чтобы поспать хотя бы несколько часов перед тем, как окончательно продрогнуть. Ночи становились все холоднее - и немудрено: осень была в самом разгаре, и сон на остывающей земле в куче опавших листьев практически не приносил отдыха. К холоду добавлялось и постоянное чувство опасности, не отпускающее с тех самых пор, как они покинули обрушившуюся пещеру. За эти полторы недели Ивейн почти привыкла спать с ножом, зажатым в кулаке, и пробуждаться от малейшего шороха.
Нож она также подобрала в пещере - выроненный Улмарром и оставленный на полу. Сжала, обтерла окровавленный клинок о край плаща - и на мгновение подумалось, что, возможно, всех этих бед удалось бы избежать, нанеси она Проклятому удар в спину. Он стоял, не глядя на нее, он смотрел в сторону, и клинок сверкал позади него...
Она не ударила. Не смогла. Испугалась. Больше подобной ошибки она не совершит.
Один раз Ивейн уже пришлось пустить клинок в ход: во второй разрушенной деревне они с принцессой наткнулись на мародера. Человек - почти такой же оборванный и грязный, как и они сами, не стал вступать с ними в разговоры, и был гораздо сильнее. Ивейн позволила ему подойти ближе, облапить ее за пояс, потянуться грязными пальцами к завязкам на вороте рубашки. И только тогда ударила - быстро и почти не раздумывая.
Крови было много - попала в шею, умирал он долго. А эр Гринн после тошнило еще две ночи. Зато они разжились потрепанной сумкой, чужой курткой, которую Ивейн натянула на княжну поверх Улмарровой рубашки, несколькими увядшими, явно здесь же выкопанными овощами и даже фляжкой.
Сейчас фляжка и пригодилась: колодец, на удивление, не пострадал. Пока Селина набирала воду, Ивейн обошла дома, показавшиеся ей более-менее целыми, собирая что-то, что могло оказаться хоть немного полезным в будущем.
Знать бы еще, хотя бы приблизительно, где они. На дорогу девушки наткнулись несколько часов назад, но, не имея карты, Ивейн не могла определить, в какую сторону она ведет. Осознание того, что они движутся точно по драконьим следам, тоже не добавляло уверенности. Одно леди эр Гринн знала наверняка: рано или поздно, они выйдут к городу.
Как и Левиафан. Вопрос в том, кто из них окажется там раньше, и не найдут ли они на месте города груду дымящихся развалин?

(с) Ивейн эр Гринн, шпионка Антероса

Стоя рядом и стараясь придать лицу выражение печали и скорби, Дара кивала в подтверждение рассказа напарницы. Иногда шмыгала носом или вытирала глаза платочком. По виду граф не казался надежным мужчиной, способным оказать реальную помощь. Да что там, он не выглядел и достаточно понимающим и сочувствующим. Представив, как Его светлости надоели бесконечные жалобы и просьбы, Охотница сама ему посочувствовала. Тяжко, наверное, изо дня в день видеть поток людей, которым что-то от тебя надо.
Спускаясь вниз по бесконечной лестнице, Дара начала потихоньку волноваться. Очень уж это все выглядело похожим на неудачно замаскированную ловушку. Не решил ли граф проверить слова визитерш? Но в это было сложно поверить, если в подвале действительно тело. Хотелось бы знать еще, не тело ли там их "братца и мужа". А то смешно получится, когда не узнают.
Когда граф откинул простынь, Охотника ахнула и зажала рот рукой, с ужасом глядя на то, что осталось от человека. Ее не испугал внешний вид, больше то, что ожог этот мужчина получил, будучи еще живым. Иначе не загноилась бы рана. И не лечили его, раз кровь и гной не вытерли.
- М-мне он не знаком. Что с ним случилось?

(с) Дара Йеннес, Охотница